Армейскую повинность мне довелось отбывать в Сибири, на юге Красноярского края. Конопля там росла под каждым забором, как у нас крапива. Беспонтовая конечно, но химку из нее варили: уходя в самоходы и заныкавшись на огородах местного населения.
Местным жителям это не нравилось. Кому понравиться присутствие и так не избалованных рационом питания, да еще и пробитых на хавчик военнослужащих, на своем участке. Бравые солдаты жрали все что росло. Дристали в лесополосе и возвращали снова - срамить саранчу своей прожорливостью. Иногда возникали столкновения.
Огородов было много, года были напряженные: 91-92, развал Союза и п.р. Народ активно выращивал картошку, огурцы и прочее, что неплохо помогало сводить концы с концами. Иногда собиралось местное ополчение, для защиты урожая, но хватало их не больше чем на неделю, а огородов было много, и если очень сильно начинали гонять на одних участках - алхимики перебирались на другие.
Мне, по сроку службы, такие расслабоны не полагались, но прикоснуться к этому таинству довелось.
Командование части, под напором местного населения, организовало патрулирование сих злачных мест. Ежедневно отряжался один из офицеров, который из своих бойцов, в добровольно принудительном порядке, отбирал двоих. Вручал им красные повязки с надписью "Патруль", и отправлялся с ними бродить по огородам пресекая недозволенную деятельность личного состава.
Естественно, с ним всегда ходили "молодые". "Деды" проявляли настойчивое желание участвовать только по выходным. Местные по выходным на огороды тащились... Народ всегда жалел солдатиков, тем более, что патруль выступал в роли реального защитника: один стопку нальет, другой пирожком угостит... Ни один воскресно-субботний патруль трезвым и голодным не возвращался.
Выпало и мне однажды идти в дозор.
Ходили мы, бродили: жарко, скучно, утомительно. Наш офицер присел отдохнуть в тенечке, и дабы мы не мешали ему наслаждаться дарами Бахуса: явно оттопыривающимися своими круглыми боками из его кармана - отправил нас одних проверить последний, самый дальний кусок лесополосы.
Там мы и наткнулись на дедов из нашей роты, заботливо помешивающих в ведре над костерком, бледно-зеленую, тягучею жидкость. Узнав, что мы одни - без офицера, деды перестали зарываться в прошлогоднею листву и раздираться на две части: одна из которых рвалась дать деру, а другая - не могла бросить почти готовое молоко из которого только-что извлекли последний пучок дички. На радостях, что не попалились "старые" недвусмысленно дали нам понять, как будет протекать наша дальнейшая служба в случае стукачества, но так-же, в знак стимуляции неразглашения - пригласили нас вечером в каптерку, отведать полученного продукта.
После отбоя состоялась дегустация. Раньше я ничего подобного не пробовал. Следил за здоровьем, занимался спортом и даже не курил до армейки, не говоря уже о большем. Это потом - планы и приоритеты в жизни поменялись...
Под ехидные взгляды дедов: которым явно хотелось над кем-нибудь поугарать, я принял внутрь зачерпнутую из трехлитровой банки столовую ложку зелья. Вкус не вызвал у меня отрицательных эмоций, но и эффекта особого я не ощущал. Пожимая плечами я уже хотел было слинять по-тихому, от греха подальше, но под заинтересованные взгляды дедов, был усажен обратно.
- Сейчас начнут доебывать: кому рассказал, да кто знает, да - Врешь походу... - думал я, как вдруг...
Мягкие, теплые ладошки нежно коснулись моего мозга и стали поглаживать его, успокаивая и умиротворяя. Благость начала разливаться по моему телу постепенно обволакивая меня. Никуда идти уже не хотелось. Даже двигаться не хотелось, что-бы не спугнуть, не разрушить это состояние. Хотелось ни о чем не думая растечься разумом по бескрайним просторам вселенной и закрыв глаза покачиваться на волнах солнечного ветра чувствуя всем телом пульсацию космоса.
- Что молодой, прет тебя? - голос звучат словно из под земли.
- Прет. - ответил я размышляя под емкостью этого термина и осознавая, что иначе это состояние назвать невозможно.
- Глаза-то открой. - один из дедов хлопнул меня по плечу - Смотри как твоего кореша прет...
Открывать глаза не хотелось, но желание увидеть как прет кореша пересилило. Я посмотрел на кореша. Бедолага явно "сел на измену". Забившись в дальний угол каптерки он, с вытаращенными и стеклянными глазами, крутил головой, рывками поворачивая её то в одну, то в другую сторону.
- А вот если у него глаза вывалятся, как определить какой из них правый, а какой левый? Как потом на место их вставлять? - серьезным тоном поинтересовался я, ни к кому конкретно не обращаясь.
Деды легли в пополаме, они катались по полу держась за животы и давились от смеха, а я серьезно думал: - Как это ощущается - глаз не в той глазнице? Наверное это неудобно, как обувь обутая не на ту ногу. Да и полы грязные... Вывалится глаз, покатится, в пыли испачкается, мусор прилипнет - он же мокрый... Еще и поцарапаться может - чесаться потом будет...
Своими размышлениями я поделился с компанией, чем вызвал очередной приступ хохота у успокоившихся было дедов.
Отсмеявшись и немного икая, кто-то попросил меня рассказать анекдот. Я рассказал первое что пришло на ум:
Приходит Шапокляк к крокодилу Гене и видит, Чебурашка лежит мертвый, избитый и весь в крови.
- Что это с ним? - спрашивает она.
- Грибами отравился. - отвечает Гена.
- А почему избитый и в кровище?
- Грибы есть не хотел...
Анекдот не вызвал у дедов особой реакции, и они переключились на запуганного кренделя, пугая его еще сильнее. Тот пытался спрятаться и плакал. Мне почему-то было его не жаль. Мне было жалко Чебурашку. Я так и представлял его лежащего на полу, в луже крови с воткнутыми в уши ногами. Причем одно ухо было на половину откушено и кусок его с рваными краями торчал у бедолаги изо рта.
Оказалось, что думаю я вслух: деды катались в очередном приступе...
Что было после второй порции зелья запомнилось смутно. Зашуганный кореш спал в своем углу, накрытый бушлатом, вздрагивая и дергая ногами во сне. Меня пытались "загрузить" и отправляли в соседнею роту: принести сорок ударов ногой в живот. Но, так-как, сорок - это много, а веревочки что-бы их увязать и унести за одну ходку нет, я никуда не пошел. Вместо этого, зацепившись за фразу - ...Ебучие комары - мы рассуждали о проблемах аэродинамики комара самца, наделенного человеческим членом. Было абсолютно ясно, что летать с таким грузом он не сможет,и что видимо по этому - все комары самки... Точнее сказать - рассуждал я один: деды ржали как сумасшедшие, зашуганный кореш дергался во сне, время было вне меня, а я вне времени.
На следующий день деды маялись с больными мышцами преса и активно делились друг с другом впечатлениями. Мой сотоварищ рассказывал мне как и почему ему было так страшно и клялся что - Больше никогда в жизни... А я заработал статус "Зачетного духа" и перспективное обещание следующего раза, с моим присутствия в качестве генератора позитива.
Следующий раз был и не один...
Но это уже другая история.
Местным жителям это не нравилось. Кому понравиться присутствие и так не избалованных рационом питания, да еще и пробитых на хавчик военнослужащих, на своем участке. Бравые солдаты жрали все что росло. Дристали в лесополосе и возвращали снова - срамить саранчу своей прожорливостью. Иногда возникали столкновения.
Огородов было много, года были напряженные: 91-92, развал Союза и п.р. Народ активно выращивал картошку, огурцы и прочее, что неплохо помогало сводить концы с концами. Иногда собиралось местное ополчение, для защиты урожая, но хватало их не больше чем на неделю, а огородов было много, и если очень сильно начинали гонять на одних участках - алхимики перебирались на другие.
Мне, по сроку службы, такие расслабоны не полагались, но прикоснуться к этому таинству довелось.
Командование части, под напором местного населения, организовало патрулирование сих злачных мест. Ежедневно отряжался один из офицеров, который из своих бойцов, в добровольно принудительном порядке, отбирал двоих. Вручал им красные повязки с надписью "Патруль", и отправлялся с ними бродить по огородам пресекая недозволенную деятельность личного состава.
Естественно, с ним всегда ходили "молодые". "Деды" проявляли настойчивое желание участвовать только по выходным. Местные по выходным на огороды тащились... Народ всегда жалел солдатиков, тем более, что патруль выступал в роли реального защитника: один стопку нальет, другой пирожком угостит... Ни один воскресно-субботний патруль трезвым и голодным не возвращался.
Выпало и мне однажды идти в дозор.
Ходили мы, бродили: жарко, скучно, утомительно. Наш офицер присел отдохнуть в тенечке, и дабы мы не мешали ему наслаждаться дарами Бахуса: явно оттопыривающимися своими круглыми боками из его кармана - отправил нас одних проверить последний, самый дальний кусок лесополосы.
Там мы и наткнулись на дедов из нашей роты, заботливо помешивающих в ведре над костерком, бледно-зеленую, тягучею жидкость. Узнав, что мы одни - без офицера, деды перестали зарываться в прошлогоднею листву и раздираться на две части: одна из которых рвалась дать деру, а другая - не могла бросить почти готовое молоко из которого только-что извлекли последний пучок дички. На радостях, что не попалились "старые" недвусмысленно дали нам понять, как будет протекать наша дальнейшая служба в случае стукачества, но так-же, в знак стимуляции неразглашения - пригласили нас вечером в каптерку, отведать полученного продукта.
После отбоя состоялась дегустация. Раньше я ничего подобного не пробовал. Следил за здоровьем, занимался спортом и даже не курил до армейки, не говоря уже о большем. Это потом - планы и приоритеты в жизни поменялись...
Под ехидные взгляды дедов: которым явно хотелось над кем-нибудь поугарать, я принял внутрь зачерпнутую из трехлитровой банки столовую ложку зелья. Вкус не вызвал у меня отрицательных эмоций, но и эффекта особого я не ощущал. Пожимая плечами я уже хотел было слинять по-тихому, от греха подальше, но под заинтересованные взгляды дедов, был усажен обратно.
- Сейчас начнут доебывать: кому рассказал, да кто знает, да - Врешь походу... - думал я, как вдруг...
Мягкие, теплые ладошки нежно коснулись моего мозга и стали поглаживать его, успокаивая и умиротворяя. Благость начала разливаться по моему телу постепенно обволакивая меня. Никуда идти уже не хотелось. Даже двигаться не хотелось, что-бы не спугнуть, не разрушить это состояние. Хотелось ни о чем не думая растечься разумом по бескрайним просторам вселенной и закрыв глаза покачиваться на волнах солнечного ветра чувствуя всем телом пульсацию космоса.
- Что молодой, прет тебя? - голос звучат словно из под земли.
- Прет. - ответил я размышляя под емкостью этого термина и осознавая, что иначе это состояние назвать невозможно.
- Глаза-то открой. - один из дедов хлопнул меня по плечу - Смотри как твоего кореша прет...
Открывать глаза не хотелось, но желание увидеть как прет кореша пересилило. Я посмотрел на кореша. Бедолага явно "сел на измену". Забившись в дальний угол каптерки он, с вытаращенными и стеклянными глазами, крутил головой, рывками поворачивая её то в одну, то в другую сторону.
- А вот если у него глаза вывалятся, как определить какой из них правый, а какой левый? Как потом на место их вставлять? - серьезным тоном поинтересовался я, ни к кому конкретно не обращаясь.
Деды легли в пополаме, они катались по полу держась за животы и давились от смеха, а я серьезно думал: - Как это ощущается - глаз не в той глазнице? Наверное это неудобно, как обувь обутая не на ту ногу. Да и полы грязные... Вывалится глаз, покатится, в пыли испачкается, мусор прилипнет - он же мокрый... Еще и поцарапаться может - чесаться потом будет...
Своими размышлениями я поделился с компанией, чем вызвал очередной приступ хохота у успокоившихся было дедов.
Отсмеявшись и немного икая, кто-то попросил меня рассказать анекдот. Я рассказал первое что пришло на ум:
Приходит Шапокляк к крокодилу Гене и видит, Чебурашка лежит мертвый, избитый и весь в крови.
- Что это с ним? - спрашивает она.
- Грибами отравился. - отвечает Гена.
- А почему избитый и в кровище?
- Грибы есть не хотел...
Анекдот не вызвал у дедов особой реакции, и они переключились на запуганного кренделя, пугая его еще сильнее. Тот пытался спрятаться и плакал. Мне почему-то было его не жаль. Мне было жалко Чебурашку. Я так и представлял его лежащего на полу, в луже крови с воткнутыми в уши ногами. Причем одно ухо было на половину откушено и кусок его с рваными краями торчал у бедолаги изо рта.
Оказалось, что думаю я вслух: деды катались в очередном приступе...
Что было после второй порции зелья запомнилось смутно. Зашуганный кореш спал в своем углу, накрытый бушлатом, вздрагивая и дергая ногами во сне. Меня пытались "загрузить" и отправляли в соседнею роту: принести сорок ударов ногой в живот. Но, так-как, сорок - это много, а веревочки что-бы их увязать и унести за одну ходку нет, я никуда не пошел. Вместо этого, зацепившись за фразу - ...Ебучие комары - мы рассуждали о проблемах аэродинамики комара самца, наделенного человеческим членом. Было абсолютно ясно, что летать с таким грузом он не сможет,и что видимо по этому - все комары самки... Точнее сказать - рассуждал я один: деды ржали как сумасшедшие, зашуганный кореш дергался во сне, время было вне меня, а я вне времени.
На следующий день деды маялись с больными мышцами преса и активно делились друг с другом впечатлениями. Мой сотоварищ рассказывал мне как и почему ему было так страшно и клялся что - Больше никогда в жизни... А я заработал статус "Зачетного духа" и перспективное обещание следующего раза, с моим присутствия в качестве генератора позитива.
Следующий раз был и не один...
Но это уже другая история.
Последнее редактирование модератором:
:'-) :'-) :'-) Сам ржал :'-) :'-) :'-)