Этот материал публикуется в мартовском номере журнала VICE. Нажмите ЗДЕСЬ , чтобы подписаться .
18 мая 2015 года Бонифас Кадзамира, независимый депутат парламента, выступил в национальном собрании Малави в защиту легализации промышленной конопли. «Надо мной смеялась вся палата. Меня буквально освистали. Начали говорить, что я сбрендил, – поведал мне Кадзамира в октябре прошлого года, поглядывая на кресла в палате, на тот момент пустые. – Мои родные и друзья тоже не были рады. Они спрашивали: «Почему ты, богобоязненный человек, говоришь о чамбе?» – употребив местное название травки, он засмеялся. – Даже моя жена говорила: «Мне ужасно стыдно. Соседи судачат, говорят, что ты поднял этот вопрос на национальном собрании!»
Однако Кадзамира – человек спокойный и удивительно терпеливый, его нелегко обескуражить. Спустя почти два года он уже отнюдь не является жертвой позора или осмеяния. Испытания промышленной конопли в стране заканчиваются в июне, и ожидается, что в Малави этим летом примут поправки с целью легализации конопли, родственницы травки с низким содержанием ТГК (не психоактивной). Помимо неустанной агитации со стороны Кадзамиры и его союзников, важнейшим катализатором предложенной легализации является надежда на то, что конопля поспособствует возрождению проблемной экономики Малави, которая после сильной засухи в южной Африке и сокращения мирового потребления табака, текущей товарной культуры страны, оказалась в бедственном положении.
Конопля является привлекательной альтернативой, поскольку из неё можно делать тысячи товаров. Её легализация в Малави позволит стране не только выращивать эту культуру, но и создать целый ряд новых отраслей на её основе – по крайней мере, теоретически. Также она кажется естественным выбором для дома «Malawi Gold», сорта каннабиса, считающегося одним из лучших в мире. Несмотря на то, что травка до сих пор незаконна, утверждают, что она на самом деле является одной из основных статей экспорта страны; ежегодно аресту подвергается без малого десять тонн.
Граждане Малави широко пользуются каннабисом, поэтому перед борцами за легализацию конопли стоит вызов: сделать различие между чамбой и промышленной коноплёй максимально очевидным. «Здесь [чамба] ассоциируется с сумасшедшими», – объяснил Кадзамира, который рассказал мне о сопротивлении местных НКО и религиозных групп, с которым столкнулась его кампания.
Находясь в Лилонгве, столице Малави, я встретилась с Кулимбамтимой Чиотча из местной НКО Drug Fight Malawi. Она страстно верит в том, что с момента поднятия этого вопроса в парламенте больше молодых людей стали потреблять травку, «поскольку люди в сельских районах не различают эти растения. Они говорят: «Правительство легализовало чамбу».
Британская предпринимательница Таня Кларк руководит Invegrow, первой компанией, выступившей за внедрение конопли в Малави; она же получила первую лицензию на испытание этой культуры в октябре 2015 года. «Любые новые культуры или семена, попадающие в Малави, должны пройти испытания, а не только конопля», – объяснила Кларк. В их объем входят испытания различных сортов на содержание ТГК, наблюдение реакций на различные времена года, а также ознакомление с потребностями растения в воде. «Invegrow всё финансирует, – заявила она, смеясь. – Однако правительство дало нам землю и научного сотрудника, и мы заручились его благословением, а это очень много значит».
Но добраться до этого этапа было нелегко. «[Словом] «конопля» в Малави традиционно называют «индийскую коноплю» или марихуану, а не промышленную коноплю, как в Северном полушарии, – рассказала Кларк. – Поэтому с терминологией были проблемы, и мы пытаемся вернуть себе слово «конопля», обозначив им промышленный вид растения».
Однако перед этим вызовом конопляная отрасль оказывается не только в Малави. Конопля является крупнейшей сельскохозяйственной культурой в мире с начала 19 века; её предпочитают благодаря способности адаптироваться к различному климату, малому воздействию на почву и водопользование, а также разнообразию применений. Тем не менее, на волне легализации медицинского и даже рекреационного каннабиса по всей Америке конопля всё ещё подвергается крайне строгому контролю согласно федеральному законодательству США; это – пережиток антиканнабисовой компании «конопляного безумия» конца 1930-х годов. Это мешает некоторым другим африканским правительствам легализовать коноплю, так как они «сильно зависят от таких вещей, как гранты и кредиты Всемирного банка, а также финансирования USAID, – заявил Тони Бадден, активист, выступающий за легализацию конопли и сооснователь южноафриканского предприятия Hemporium, работающего с коноплёй. – Если им кажется, что это оказалось бы под угрозой, то рисковать они не станут». Бадден также сказал, что его страна недавно одобрила легализацию медицинского каннабиса, между тем как, как ни странно, борьба за легализацию выращивания его родственницы с низким содержанием ТГК продолжается.
«В Малави спор закончился совокупным рассмотрением этих двух вопросов, – сказал Кадзамира. – Мы выступаем за промышленную коноплю, но некоторые утверждают, что она ничем не отличается от марихуаны, так что мы не можем её разрешить, между тем как другие говорят: пусть мы разрешим не только промышленную коноплю – разрешим-ка ещё и марихуану, потому что это может изменить экономическое состояние нашей страны». Как и большинство поборников легализации конопли, Кадзамира готов к легализации обеих разновидностей этого растения. Эта идея также не является новой для Малави. С начала 70-х, когда, по словам Кадзамиры, лидер Правительства независимости, Гастингс Камузу Банда, задался вопросом, что сделать основной товарной культурой страны – табак или каннабис, она несколько раз оказывалась в центре внимания политики страны. Однако из-за болезненной реакции на местах Кадзамира всё ещё настороженно относится к распространению споров в данный момент и на травку. «В будущем нам придётся об этом подумать, – сказал он. – Но пока что это очень серьёзная тема. Это волнующий вопрос, и мы пытаемся не смешивать его с промышленной коноплёй, насколько это возможно».
Депутат Бонифас Кадзамира, изображённый на данном фото вместе с избирателями, возглавил борьбу за легализацию конопли в Малави. Он рассматривает эту меру как возможность возродить проблемную экономику страны.
В своём избирательном округе, сельском районе под названием Северный Нтчиси, Кадзамира – самая настоящая знаменитость. Мы прошли по деревне в сопровождении небольшой толпы, и он представил меня председателю совета вождей района Келодон Чазама. Я спросила его, что он думает о каннабисе, а он объяснил, что в его сообществе растение продолжают использовать как в лекарственных, так и в рекреационных целях. «Местные на самом деле не думают, что оно незаконно, потому что мы используем его для лечения малышей, когда те заболевают корью», – рассказал Чазама. Созвучно с этим настроем объяснение, которое впоследствии дал мне доктор Гама Бандаве, биолог из Университета науки и техники Малави: «Каннабис традиционно использовался в качестве лекарства от эпилепсии и используется с этой целью до сих пор». Также он сказал, что в прошлом его также курили представители старшего поколения. «Он облегчал боль, повышал аппетит, а также помогал старикам, которые являются хранителями нашей культуры, при передаче знаний молодёжи в рамках устной традиции с помощью историй и пословиц».
Однако, несмотря на то, что его традиционные применения хорошо известны, многие другие вожди и религиозные лидеры выступали против легализации любого вида каннабиса. Доктор Бандаве описывает эти настроения как «колониальное похмелье» после десятилетий запрета, наложенного европейскими колонизаторами, христианскими миссионерами и всемирной войной против наркотиков под руководством США.
Среди групп, которые не поддались соблазну антинаркотического настроя, растафариане Малави. На регги-концерте в Лилонгве растафарианский священник Рас Бонго Масеко поведал мне, почему он хочет, чтобы в его стране легализовали промышленную коноплю и в конце концов собственно чамбу. «Мы хотим научить местных жителей тому, что марихуана – это не только курение. Марихуана обладает медицинской ценностью, а из её семян мы добываем масло. Можно даже делать конопляное молоко, богатое витаминами и кальцием. Для нас, растаманов, это еда». Масеко сказал, что для него лично как для растафарианина легализация травки не особенно поменяла бы дело: в его сообществе её и дальше будут употреблять так, как употребляют сейчас. Однако он страстно увлечён просвещением своих сограждан на тему этого растения и его применений. «Нам как растафарианам нужно сыграть свою роль в развитии этой страны», – сказал он.
Я отправилась вместе с Масеко в отдалённые, иссушённые солнцем горы в районе Малави, известном выращиванием каннабиса. Он поговорил с какими-то фермерами на одной из нелегальных плантаций. «Я родился в семье, где выращивали чамбу, и мои мать с отцом тоже, – объяснил один из них. – Я также торгую некоторыми другими культурами, например, маниоком и маисом, однако мой бизнес процветает благодаря той чамбе, которую я выращиваю, и это кормит мою семью. Это наша жизнь».
Несмотря на то, что каннабис, как утверждают, является одной из крупнейших статей экспорта Малави, фермеры здесь небогаты. В связи с этим напрашивается вопрос: кто забирает львиную долю прибылей? Фермеры не знают (или не готовы рассказать), но многие в Малави подозревают, что, несмотря на регулярные сообщения в СМИ о полицейских облавах на плантации, выращивание травки в этой небольшой стране и её экспорт отсюда в таких объемах могут быть возможны лишь благодаря вмешательству высокопоставленных чиновников.
Масеко поднял вырванный лист каннабиса, который сох на солнце. «Вот некоторые из потерянных деревьев, о которых я говорил. Это сильное дерево, и оно даёт волокно, – сказал он, разрывая на части мёртвое растение, которое фермеры выбросили, потому что выращивают это растение лишь ради бутонов для курения. – Если мы сможем дать этим фермерам права и обучить их производству волокна из этих растений, они смогут продавать его государству для использования в новой отрасли».
Независимо от того, легализует ли правительство в итоге каннабис или только непсихоактивную промышленную коноплю, защитники растения требуют, чтобы этот природный ресурс хотя бы наконец пошёл на пользу малавийцам. «Любители травки со всего света съезжались в Малави и брали наши местные сорта, а теперь «Malawi Gold» можно найти в специализированных заведениях Амстердама, и он даже пользуется популярностью в качестве сативы на Ямайке, – заявил доктор Бандаве. – И, тем не менее, ни один малавиец не может воспользоваться этим многомиллиардным ресурсом. Мы создали обстановку, сделавшую возможной тотальную эксплуатацию».
Он считает, что противостоять этому в том числе можно, в особенности по мере развития конопляной отрасли, «поняв генетику и биологию местных сортов, чтобы можно было генерировать новую интеллектуальную собственность». Invegrow также стремится к этому в долгосрочной перспективе. Из-за текущего законодательства Малави семена, используемые в ходе испытаний, по иронии судьбы, ввозятся из-за границы. «Мы испытываем все сорта, которые можем достать, но большинство оказались неидеальными из-за того, что Малави находится в субтропиках, – заявила директор Invegrow Таня Кларк. – Для разведения наших собственных промышленных сортов в Малави, подходящих для нашей широты, нам нужна гибкость».
Рас Бонго Масеко, справа, является растафарианским священником в Малави. Чамба, как здесь называют травку, и конопля – неотъемлемая часть растафарианской культуры.
Впрочем, дело здесь не только в присвоении Малави этого «золота»; дело в том, кто в стране может извлекать из него выгоду. Масеко считает, что растафариане, которые являются меньшинством, нередко клеймимым в Малави, должны находиться в центре конопляной отрасли благодаря своему знанию этого растения и его применений. «Это важно, потому что мы знаем количества. Мы знаем, насколько мощной может быть конопля, поэтому нужны нормы, предписания. Здесь то же самое, что и везде, даже с водой; если потреблять слишком много, это повлияет на вас. Поэтому мы пытаемся сказать людям, что не хотим злоупотреблять этим веществом. Мы хотим, чтобы оно использовалось надлежащим образом».
Но растафариан нередко выталкивают на обочину малавийского общества. Детям из растафарианских семей не разрешается посещать государственные школы, если у них есть дреды, а полиция регулярно преследует взрослых растафариан. А Кадзамира заявил, что, когда его сфотографировали с несколькими растафарианскими лидерами в парламенте, реакция других политиков и СМИ поставила под серьёзную угрозу всю кампанию за промышленную коноплю. Поэтому риск состоит в том, что растафариан в Малави могут исключить из потенциальных конопляной и каннабисовой отраслей, несмотря на знания и опыт. В США меньшинства также в значительной степени исключены из-за постепенно легализируемой в стране каннабисовой отрасли.
В более широком смысле малавийцы несколько озабочены тем, что эти отрасли постигнет примерно та же судьба, что и табачный сектор страны. Я встретилась с Seven O More, крутым молодым музыкальным продюсером, в самодельной звукозаписывающей студии в Лилонгве, где он добавлял последние штрихи в песню о возможной пользе промышленной конопли. Однако даже он относится скептически к тем изменениям, которые легализация принесёт простым малавийцам. «Говорили, что табак улучшит экономику, но он пошёл на пользу лишь немногим избранным и некоторым иностранным компаниям, – объяснил он. – Сельские массы и бедняки не получили никакой выгоды».
«Мне бы очень хотелось не повторять то, что произошло с табаком», – сказал Кадзамира, который слишком уж хорошо осознаёт этот риск, так как до прихода в политику работал в этой отрасли. Экономическая либерализация в 90-е открыла малавийский табачный рынок для международных компаний, которые с тех пор эксплуатируют страну и её фермеров из-за низких производственных расходов и пошлин на необработанный табак. Однако Кадзамира надеется, что на этот раз у Малави будет больше власти над отраслью, так как инвестиции будут «вкладываться внутри страны, чтобы нам не пришлось экспортировать конопляное сырьё, а товары производились здесь, в Малави». С принятием поправки к закону правительство намеревается опубликовать руководство для лиц, планирующих выращивать эту культуру, и оформить лицензии для инвесторов. Кларк из Invegrow жаждет производить продукцию из конопли, выгодную для малавийцев, к примеру, рациональные строительные проекты, использующие «конопляный бетон», и продукты питания из конопли (богатые жирными кислотами омега-3 и омега-6), о принятии которых, как она надеется, задумаются крупные организации вроде Всемирной продовольственной программы и UNICEF.
Очевидно, что, если Малави когда-нибудь предстоит вернуть себе собственность на свое «зелёное золото», в основе этих отраслей должны находиться аборигенные семена и местные знания. «Малави – одна из тех стран, которые Бог благословил множеством природных ресурсов. У нас есть хорошая почва, хорошая погода и хорошие люди. Мы просто ещё не начали извлекать из них пользу, – заявил Кадзамира. – Я оптимистично верю в то, что у Малави есть будущее в Малави».
источник